Сегодня её зовут Изабелла. Она любит своё сильное, крупное тело, поэтому постоянно награждает его именами возвышенными. Возможно от того, что и сами мы являемся частью какого-то скверного мифа, неясно задуманного и сумбурно воплощаемого в жизнь. Мы сидим в машине, снаружи льёт проливной дождь, делать совершенно нечего и я украдкой наблюдаю за своей напарницей. Впрочем, не напарница она мне, а наставница, если это можно так называть.
Лицо её подстать фигуре, тщательно ухоженное, построенное по всем канонам красоты. Иногда для разнообразия она немного меняет его черты, но чаще всего оно именно такое. Аккуратные, густые брови, мягко очерченный крупный рот, прямой, почти классической формы нос и широко расставленные большие глаза. Сегодня они голубые, а волосы светлые, почти как у альбиноса. Контрастируя с загорелой кожей, они создают ощущение негатива и мне это несколько непривычно. Упрямо сдвинув брови, она не отрывает взгляда от окон второго этажа дома за кованой решёткой, что стоит в тени больших, старых тополей, словно нагнетая за эти окна тяжёлую ауру. Она любит строго следовать каждой букве инструкции, я же предпочитаю лёгкую и скоротечную импровизацию, быструю, как полёт стрижа. Наверное, именно поэтому я оказался у неё в подручных, чтобы не очень высовывался и привыкал к дисциплине. Изабелла всегда старше независимо от того, как выглядит. А выглядит она обычно так, что все прохожие, даже женщины, оборачиваются именно на неё и недоумевают, какого пса делает этот замухрышка рядом с такой дамой. Замухрышка, разумеется, я. Роста во мне, как правило, за метр восемьдесят, но рядом с Изабеллой любой мужчина покажется пигмеем. ™Я не слышу ответа.—Я продолжаю игру.
—О чём?—Лениво спрашивает она, даже не повернувшись в мою сторону. —О прогулке в отель.
—В разные номера.—Уточняет она, не моргнув глазом.
—Ну, это просто смешно!—Качаю я головой.—Ты ведёшь себя так, словно тебе двенадцать лет. Кстати, сколько тебе на самом деле?
—Смотря как считать.—Она на секунду отводит взгляд от окна и снисходит до меня.—По земной хронологии я гожусь тебе в пра-пра-пра-пра-прабабки и количество этих «пра» не берусь подсчитать. Если же брать опыт работы... —Хватит, это я слышал не один раз!—Возмущаюсь я.—Так что у нас с отелем? —Хочешь, вместе с платьем я сниму и кожу?—Усмехается Изабелла, перехватывая через край. Сегодня на ней не платье, а брючный костюм. Но это не меняет сути. Снять кожу в самый ответственный момент—шутка в её стиле.— Всё, уезжаем.—Говорит она. Действительно пора ехать. Охрана начинает нервничать, видя стоящую перед домом машину, пассажиры которой просто сидят и откровенно пялятся на окна их подопечного. Но сделать ничего не могут, мы устроились на другой стороне улицы, и привязаться охранникам не к чему. Им остаётся только тихонько закипать. Наконец, к их облегчению, Изабелла включает зажигание и мы плавно трогаемся с места.

—Волк, ты невыносим.—Говорит она, не глядя в мою сторону.—Вместо того,
чтобы совершенствовать технику, используя любую возможность, ты ловишь
каждый шанс предаться пороку.
—Пороки, дорогая Изабелла, важная сила, движущая человеческими
устремлениями.—Назидательно отвечаю я.—Для того, чтобы знать эти пороки и
способы воздействия, нужно не один раз испытать всё это на себе.
—Волк, запомни хорошенько, ты не искуситель, а всего лишь ангел.
—Да, с таким настроением так навеки и останешься в ангелах.—Киваю я.—Где
остановимся?
—Если не угомонишься, отправлю тебя обратно и из этой акции ты будешь
исключён.
—Зануда!
Когда-то я промышлял охотой на людей, делая это с выдумкой и азартом подлинного художника. Во всяком случае, мне так думалось в те далёкие для меня времена. Юнец, прошедший нехорошую войну, разуверившийся в идеалах, но странным образом не растерявший инфантильного романтизма, я втянулся в привычное для себя дело на новой почве легко и естественно, как рыба, пересаженная из одного аквариума в другой. Условия игры не поменялись, я продолжал оставаться снайпером, изменились лишь место действия и мишени. Впрочем, мои мишени были не менее гнусны, чем раньше, хотя не мне судить об этом. Постепенно я составил о себе такую репутацию, что моими клиентами стали люди с весьма высоким общественным статусом, а я начал крутить носом, выбирая для себя мишени. Это занятие затягивает не хуже наркотика и довольно трудно думать о росте собственного благосостояния, если твой портрет неизменно занимает верхние строчки в чартах Интерпола. Несколько раз я делал пластические операции, однажды едва не поменял пол, но от этого меня удержала вполне естественная любовь к женщинам. В итоге эти поганки всё-таки испакостили мне жизнь, но это не имеет никакого отношения к моему рассказу. Говоря проще, я был наёмным убийцей по призванию. Я никогда не убивал удовольствия ради, сначала только по необходимости, но потом это стало средством заработка, и довольно неплохого, а там понеслось- поехало. Высшим достижением в моей карьере должно было стать убийство одного политика и готовился я к нему с особой тщательностью.
Человек этот, разбазаривший свою, а также и мою страну не вызывал у меня симпатии, но когда идёшь на дело нельзя позволять себе ненавидеть. Нажимая курок с восторгом или злостью недолго и промазать, а у снайперов моей квалификации редко бывает право на второй выстрел.
Заранее просчитав все возможные варианты, я устроил себе укрытие и начал действовать до того, как спецслужбы перекрыли прилегающую к месту выхода моего клиента территорию, а по крышам окружающих домов расселись снайперы.
Я был готов, и мишень сама шла на линию прицела, когда из стены слева от меня вышел человек. Теперь то я знаю, кто это такой, но тогда он выглядел простым человеком из плоти и крови, одетым в простую, ни к чему не обязывающую джинсу.
—Не надо этого делать.—Сказал он, останавливаясь в двух шагах от меня. —Это ещё что такое?—От неожиданности я не нашёл ничего более умного. —Не надо этого делать.—Повторил он, буравя меня чёрными, немигающими глазами.—Ему ещё не вышел срок.
—Пришёл.—Ответил я и потянулся за ножом.—Деньги уплачены, а я ни разу не
подводил своих клиентов.
—Не хватайся за нож, он тебе не поможет.—Предупредил пришелец.—Я хочу
предложить тебе более серьёзное дело.
-Да? Какое же?
—Тоже, что и сейчас, но на других условиях. Никакой самодеятельности и
любительщины.
—Вот это самая настоящая любительщина.—Я обернулся и показал пришельцу на
клиента. Клиент уходил, и достать его уже не было никакой возможности.—Вот
результат твоих трудов. Теперь меня достанут даже со дна моря и снимут голову,
если к тому моменту она ещё будет при мне.
—Не волнуйся, эта проблема легко решаема.
—Интересно, какой контракт ты хочешь мне предложить и кто стоит за всем этим?
—Контракт пожизненный.—Отозвался он.—А если мы устроим, друг друга, то и
жизнь твоя будет долгой.
—То есть, если мы не сойдёмся интересами, она будет очень короткой?
—Можно сказать и так.—Усмехнулся он, прекрасно понимая, что думаем мы о
разном. Но в тот момент он не стал ничего уточнять, просто коснулся двумя
пальцами моего лба и я ощутил такую лёгкость, что смог бы оторваться от земли
и воспарить в небеса. Пришелец протянул мне руку, я взялся за неё и вдруг
увидел, как удаляется это место и распростёртое на грязном бетоне тело,
сжимающее в руке нож с узким лезвием. Видя моё изумление, спутник что-то
прошептал, и словно сменилась картинка на экране.
Мы пронзали странные пространства, мчались сквозь яркое пламя, но оно не обжигало нас, пролетали сквозь плотные облака и оставались сухими, а в конце пути нырнули во мрак и остановились. Сознание моё погасло и когда вспыхнуло вновь, я стоял на твёрдой поверхности рядом со своим новым знакомцем. —Иди вперёд, тебе всё объяснят.—Сказал он и махнул рукой в том направлении, куда мне следует идти. И я пошёл. Свет и тьма сменялись, словно я проходил из одного чернильного потока в другой, разделённые кристально чистой водой. Из одного такого потока я попал в длинный коридор. Стены его были расписаны в древнеегипетском стиле, краски яркие и сочные, а изображения в натуральную величину и на батальную тему. Всё это создавало иллюзию какой-то второй, а может и третьей реальности, невероятно далёкой от моей области бытия.
Проходя мимо огромных дверей, я попадал из одного коридора в другой и, наконец, вышел в большой зал с массивными колоннами. Свет рождался прямо здесь, в этом зале не было теней, ибо он исходил отовсюду. Выйдя в середину зала, я увидел в дальнем его конце невысокий постамент, на котором в позе лотоса сидела женщина в одной лишь набедренной повязке. —Ты и есть Волк?—Раздался мягкий голос и женщина открыла глаза.—Подойди ближе.
Я приблизился, глядя на неё снизу вверх, а она, едва изменив позу, быстро и ловко соскочила с постамента и встала предо мной, едва не касаясь моей груди своим бюстом. Мгновенным движением она выбросила вперёд свою руку, и кончики её пальцев непременно разбили бы мою гортань, не отведи я её удар рефлекторным движением. Но она двигалась куда быстрее меня, и за видимыми округлостями её тела скрывались мускулы невероятной силы. —Нет, пока ты только волчонок. П Усмехнулась она, глядя, как я барахтаюсь на полу, пытаясь подняться.—Ладно, мне приказано заняться твоей подготовкой, и я сделаю из тебя настоящего волка. Начнём!

—Разве мы ещё не начали?—Удивился я и тотчас отправился в нокаут.
Вот так я познакомился с Изабеллой, Апраксией, Ханум, Сибил и Герой в одном лице. Она и разъяснила мне, в чём будет заключаться суть моей новой работы.
—Всё было бы слишком просто, если бы все из нас были бессмертны, но в том-то и дело, что даже здесь царит жесточайшая конкуренция. Стоит только расслабиться и от тебя не останется даже мокрого места. Мы ангелы и мы работаем по приказу свыше в любое время и в любом обличий. История
требует, чтобы её направляли в нужное русло, для этого и существуем мы.
Кто-то должен умереть не в свой срок, сверху следует приказ и мы начинаем
грязную работу.
-А кто наши конкуренты?-3адал я наивный вопрос.
-Те, кого устраивает иное течение истории. Мы главным образом работаем на
Земле, но иногда случаются дальние командировки, вот тогда-то и начинается
самая опасная игра. Впрочем, и на Земле существуют три__четыре конторы,
идущих своими путями. Однако займёмся делом!
Изабелла регулярно и целенаправленно уничтожала меня, выискивая изъяны в моём теле и его рефлексах и возрождаясь, каждый раз я чувствовал в себе перемены. Однажды я даже свалил её с ног точным ударом в центр грудной кости, за что очередной раз был уничтожен. Таким образом, она вколачивала в моё сознание идею о том, что нужно уметь выживать любым способом. Постепенно мы перешли к схваткам с оружием и я в полной мере познал множество способов смерти.
—Ты должен знать, что такое смерть.—Наущала меня Изабелла, вгоняя в мой живот широкий нож. Горячая кровь хлынула вниз и побежала по ногам, перемешиваясь с содержимым желудка и кишок. А она вгоняла нож резкими толчками вглубь и вверх.—Не позволяй жертве мучиться, убивай сразу и наповал.
В глазах у меня мутилось и плыло, но рука на уровне рефлекса нащупала на бедре нож и резким ударом остро отточенное лезвие вошло в левый бок Изабеллы, вверх, под край рёбер.
Изиль, тот ангел, что забрал меня с Земли, оказался старшим в нашей иерархической нише и после первого раза лишь дважды снизошёл до разговора со мной.
-Есть ли у тебя какие-нибудь вопросы, ангел?-Спросил он как-то, проходя по нашей секции.
-Пожалуй, парочка найдётся.—Ответил я и по лицу Изабеллы понял, что сморозил нечто недопустимо дерзкое.
-Хорошо,-устало кивнул Изиль,-я готов тебя выслушать. Немного времени у меня есть.
Он щёлкнул пальцами и мы очутились на песчаном пляже, окружённом скалами. Море кипело и клокотало, волнуясь и свирепствуя, но до нас долетала лишь водяная пыль. -Что ты хотел спросить?
-Изабелла говорила мне, что параллельно с нами работают и другие ангелы. Чем кончается обычно встреча ангелов из разных ведомств? -Чем кончается?~Он усмехнулся и потрогал мгновенно выросшую на его подбородке эспаньолку.—Живым остаётся более расторопный. -А что будет с другим?
-Одно могу сказать тебе точно: он покидает данный континуум. Это всё, что мне известно. Чего-нибудь ещё?
-Наверное. Значит, убитый ангел не имеет права перерождения? -Скажу тебе по секрету, если ангел заслуживает особого внимания, да если вовремя подсуетится начальник отдела, тогда можно подумать и о реинкарнации.

—Если это не всё, говори быстрее. Ангельское понятие времени мало отличается от человеческого—нам его тоже всегда не хватает. —А чем занималась Изабелла до того, как её призвали?
—Изабелла?—Изиль поднял бровь.—Ты имеешь в виду Ханум? О, эта дама была большой мастерицей своего дела и зарабатывала свой кусок хлеба лёжа на спине. Немало клиентов навеки успокоились в её постели.
—Добрая женщина.—Кивнул я.—Теперь понятно, откуда у неё стойкая неприязнь к постельным баталиям.
—Стойкая?—Рассмеялся Изиль.—Это ещё мягко сказано. Ладно, хватит бездельничать. Пора браться за дело. Кстати, поздравляю, ты делаешь успехи. Ещё немного практики и пойдёшь в дело. И он вернул меня в исходное место лёгким движением руки. —Ну что, можем продолжать?-—Поинтересовалась Ханум, и взгляд её не сулил мне ничего хорошего. Метание камней из пращи не очень впечатлило меня, этот вид спорта кажется несколько грубоватым, зато стрельба из лука покорила меня с первого же выстрела. Странно, как я прошёл мимо такого оружия? Какая мощь в его изгибах, как приятно ощутить рукой тугой удар спущенной тетивы! И никакая пуля не сравнится с летящей стрелой. Оружие изумительного изящества и грации. —Мне нравится твоё рвение.—Заявила однажды Ханум, вынимая мою стрелу из своего бедра.—Однако ты становишься слишком прытким. Не пора ли вернуться к урокам рукопашного боя?
Нетрудно поверить в то, что не один мужчина упокоился в её объятиях. Это не женщина, а товарный вагон увечий. Мы вышли из поединка изрядно потрёпанные и на моё предложение скоротать ночку в одной постели, Ханум ответила подозрительно быстрым согласием. В то время она была таких же форм, как и обычно, но очень смуглой, темноглазой и черноволосой. Её широчайшее ложе под пышным балдахином казалось набитым лебяжьим пухом и, рухнув в него, я утонул в мягких простынях, а Ханум потянула с себя футболку, обнажая высокую грудь. Затем последовали бриджи и лёгкие тапочки, в которых мы по обыкновению предаёмся неге привольной драки, а затем... Увидев дальнейшую процедуру, я вдруг почувствовал, что схожу с ума. Подняв обе руки, Ханум что-то сделала со своим затылком, затем пальцы её побежали по шее, словно разрывая тонкую ткань. Она потянула, потянула, обнажая связки мускулов на плечах, шеи, груди... Мой желудок совершил стремительный прыжок, а вслед за ним и я слетел с кровати, с трудом сдерживая рвотные позывы. —Куда же ты, Волк?—Насмешливо неслось мне вдогонку, но я уже не хотел плотских утех. Спасибо, но до такой степени близости я ещё не дорос. Мне гораздо больше по душе здоровый, старомодный секс с женщиной в коже.
На следующий день Ханум даже словом не обмолвилась о своей шутке. Выглядела она гораздо лучше, чем вчера. Ни следов побоев, ни шрама от моей стрелы.
—Сегодня, мой друг, мы займёмся изучением оружия, не изобретённого в твоей эпохе. Вот парализатор, замаскированный под обычный карандаш. Действует только при непосредственном контакте. Длительность воздействия примерно два часа. А это его потомок, работающий с десяти метров и укладывающий уже на шесть часов с последующей суточной реабилитацией. Лучевое оружие включает в себя пять видов, начиная с низкочастотного лазера. Он воздействует непосредственно на клеточную структуру и обеспечивает поражение внутренних органов, не затрагивая кожного покрова. Зато оптический лазер высокой

мощности узким лучом режет и кожу, и мышцы, и кости, а широким лучом оставляет ожоги различной степени тяжести, в зависимости от фокусировки и продолжительности воздействия. А вот весьма интересная вещица. Лучевой меч. Совмещает в себе достоинства традиционного меча и оптического лазера. Длина шнура варьируется в зависимости от целей, но не превышает полутора метров. Нагнетатель луча и источник питания находятся в рукояти, напоминающей рукоять японского меча, чем и объясняется название.
Ханум перехватила длинную рукоять с небольшим параболическим зеркалом на одном торце и выглядывающим из него матовым кристаллом, что-то нажала, и из кристалла вырвался метровый клинок ослепительно белого света. —Я видел нечто подобное.—Ухмыльнулся я.—У рыцарей Джедай. Рука Ханум неуловимо двинулась, но я уже знал, какие сюрпризы готова выдать Ханум в любой момент и, нырнув под слившееся в белый диск движение, попытался схватить со стола какой-нибудь из экспонатов, но следующий взмах меча отогнал меня на благородное расстояние от этой коллекции смерти Кто из нас любит, когда его застают врасплох? Я тоже не люблю. К тому же меня приучили постоянно оглядываться и не подставлять спину даже лучшему другу. Выдернув из рукава нож, я метнул его в Ханум, но она уклонилась и перепрыгнула через стол. Короткая юбка в прыжке взметнулась, обнажив загорелые бёдра, но у меня перед глазами сверкнули связки мышц, испещрённые капиллярами и я быстро переключился на поиски защиты. Бросившись к двери, я чувствовал на затылке её дыхание и, почти коснувшись спасительного выхода, внезапно даже для себя принял иное решение. Огненный клинок уже занесён и сколько не бегай, он всё равно опустится. Я нырнул вниз, ногами вперёд и когда подошвы тапочек коснулись стены, с силой оттолкнулся, сбивая Ханум с ног. Я вовремя успел откатиться в сторону и вскочил на ноги немного раньше, чем она. Только короткая дистанция, вот что поможет мне и помешает ей! Я прижался к ней вплотную, перехватил вооружённую руку и правым локтем ударил её между грудей, одновременно проводя подсечку и уже падая сверху, ударил кулаком в горло. Я знал, что оба моих удара достигли цели, но насладиться своим торжеством уже не мог. Рука Ханум разжалась, и лучевой меч упал на пол. Луч разрезал сначала руку Ханум, затем мою спину от правой лопатки до нижнего края левых рёбер, затем её великолепную грудь...
Если Ханум и желала нарезать из меня ремней, она вовсе не спешила. Она делала это медленно, с удовольствием. Обычно эта процедура проводилась с утра пораньше, чтобы взбодриться и зарядиться энергией на весь день. Распекала она меня со вкусом, тщательно подбирая слова и эпитеты, не стесняясь сравнений, делая это настолько красочно и сочно, что мне оставалось только застрелиться. Поначалу я пытался подловить её на повторах и уличить в сквернословии, но очень скоро понял, что это тщетное занятие. Как бы она не злилась, лексикон её был неизменно корректен, а выражения живописны и витиеваты, тем не менее, после таких выволочек я ощущал себя вывалянным в дерьме. Последний раз это случилось после моей первой серии командировок. Как я уже говорил, я не люблю рутину в своей работе, и действовал с выдумкой, так сказать, с огоньком. Одного скандинавского эрла я прикончил стрелкой, отравленной ядом кураре, скифского вождя пристрелил из парабеллума, оставив в его черепе изящную дырочку, а советника ассирийского царя удавил тетивой лука. Один из иудейских военачальников получил своё, будучи разрезан надвое лучевым мечом. В позднейших хрониках это событие переврали, исказили до неузнаваемости,

сделав главным героем совсем иного человека, но пусть это останется на совести
рассказчиков.
—Итак, Волк, рассказывай, чего натворил? Изиль очень недоволен твоими
выходками.—Начала Ханум, приподнимаясь на локтях на своём потрясающем
ложе и потягиваясь, словно большая кошка.
—Я? Натворил?—Я усмехнулся.—С чего ты взяла? Следуя инструкциям, я убрал
тех, кого следовало убрать.
—Да, но как ты это сделал, вот в чём вопрос. С тем же успехом можно было
перебросить туда мехбригаду. Много натопчут, зато и дело сделают наверняка.
Так вот, ты натоптал не меньше целой мехбригады. Чего стоило одно лишь твоё
появление в белых одеждах и с огненным мечом в руках! Первая атомная бомба
наделала не меньше шума. А первый советник царства Ур? Я не уверена, что его
соплеменники оценили твою шутку. Волк, в то время и в той местности
колумбийские галстуки не в моде!
—Да, но он оказался редкостной скотиной!
—Помолчи! Я видела скотства гораздо больше, чем ты. Тем не менее, я не
срываюсь на каждом объекте. Разве тебе не было сказано, что всякий раз нужно
использовать только оружие той эпохи, куда тебя забрасывают?
—Нет.—Ответил я, тихонько усмехаясь. Действительно, Изабелла настолько
увлеклась многоразовым убийством одного и того же человека, что ни разу об
этом не заикнулась.
—Не может быть! Вот ведь.. .—Пожалуй, в этот миг я в первый и последний раз
видел её растерянной.—Как же так? Ты сам виноват. Эти вечные твои подначки!
Рты только и делал, что злил меня. Уйди с глаз долой! Когда понадобишься, тебя
вызовут.
Осмотрев меня со всех сторон, потыкав пальцем в живот и над ключицей, Изиль одобрительно кивнул.
—Вот теперь у тебя постоянное тело. Относительно постоянное. —Почему относительно?—Не понял я.
—Потому, что тело, в котором ты проходил первую серию акций, было обычным, человеческим и убить тебя мог каждый. Тот факт, что ты вернулся живым, говорит о том, что ты готов к работе. Но отныне дела твои будут сложнее, и теперь ты можешь встретиться с конкурентами, а в таких встречах простые тела не подходят, слишком быстро изнашиваются. Сейчас на тебя можно лить любую кислоту, поить расплавленным свинцом, и ничего, кроме небольшого дискомфорта, ты не ощутишь. Но в схватках с конкурентами ущерб будет и весьма заметный. Поэтому и тело относительно постоянное. В любой момент мыс можем что-нибудь отремонтировать или подправить. Итак, после инструктажа ты отправишься в одно премилое местечко, где нужно быстро и без шума провернуть одно дельце. Идёшь один, поэтому и оглядываться тебе будет не на кого. Не переоценивай свои силы. Твоё новое тело прочно, но уязвимо. Лучевое оружие пробьёт защиту, а там, куда ты направляешься, оно в большом почёте.
Я попал в странную страну и странные времена. Государство это можно было бы назвать процветающим, если бы не некоторые странности. Каждый человек был на своём месте, прекрасно знал его и даже не пытался что-либо изменить. Чёткое разделение на касты и сословия. И никаких недовольных и возмущённых. Кладбищенский покой. Стада баранов, своры овчарок, бригады пастухов, да стаи волков. По настоящему здесь жили только те, кто занимал

верхние ступени иерархии и те, кто обслуживал их непосредственно. Возможно, были здесь и противники этого режима, но их не было видно и слышно. Верхи иерархии отгородились от всего прочего мира железным занавесом кастовых законов.
В мою задачу входило уничтожение секретаря министра культуры и явившись в этот мир я начал адаптироваться к местным условиям и условностям. Для этого я подолгу слонялся в общественных местах, катался в транспорте и посещал зрелища, которые тоже имели чёткое разделение по степени тупости. Свою деятельность я начал на периферии. Раздобыв документы, я подчистил файлы в компьютерной сети, для чего пришлось здорово рискнуть, зато потом совершенно спокойно перебрался в столицу и устроился в охрану министерства культуры. Спустя неделю я был на ты со всеми охранниками и половиной девиц, служащих в этом учреждении, отсюда был один шаг до личного знакомства с начальником охраны министра, а пара-тройка слов за рюмкой водки оказали нужное действие и скоро я был уже в охране самого министра.
Секретарь? Им оказалась женщина лет тридцати, ладно скроенная и недурная собой. Понаблюдав за ней дня четыре, я составил план действий и во время одной вечеринки, уже сменившись и переодевшись в цивильное, подошёл к ней и заговорил. Как можно заинтересовать женщину, по самые уши завязшую в свою профессию? Довольно просто. Даже если ты ничего из себя не представляешь, но имеешь явно завышенную самооценку и хорошо подвешенный язык. Это закон природы, столь же неопровержимый, как и закон земного тяготения. Больше всего женщины любят в мужчинах длинный язык и только потом всё остальное. Главное—не стесняться. А если женщина немного умнее сельской дурочки, то стоит проявить фантазию и стать интересным для неё. Интересным и немножко загадочным.
Я подошёл к ней, держа в руке бокал пива и, улыбнувшись, поздоровался. —Добрый вечер.—Ответила она и, узнав меня, улыбнулась в ответ.—Ваша смена уже закончилась;
—Да, но босс разрешил немного отдохнуть и расслабиться, но при этом не высовываться. Я вижу, вы решили уединиться? Может, я вам мешаю? —Что вы, ничуть. По разговору слышно, что вы из провинции. —Совершенно верно, я с севера. —И как там на севере?
—Как обычно.—Усмехнулся я.—Прохладно. —Вот как? Вы ещё и шутник?
—Люблю, знаете, пошутить в свободное от работы время. =~В наши времена это редкость.—Улыбнулась она.—Сейчас больше любят слушать чужие шутки. Сидят у три-видео, или ходят на представления вместо того, чтобы дать своим мозгам хоть немного серьёзной пищи для размышлений. Вот вы какое шоу предпочитаете?
—Шоу? Вообще-то большую часть своего времени я посвящаю службе и тренировкам. Сами понимаете, на зрелища остаётся маловато времени.— Уклончиво ответил я. На самом деле от их шоу воротило с души. Дикая помесь бокса, баскетбола и балета.—А что больше всего нравится вам? —Раньше я любила «Неуловимых», потом «Большую Охоту», ну а теперь предпочитаю «Тайную Страсть».
—А, «Тайная Страсть»!—Рассмеялся я.—Занятная игра. Но мне больше по вкусу «В джунглях Банги». В моём распоряжении полный набор оборудования, обеспечивающий иллюзию практически абсолютного участия. Как

это называется? Эмпатия?

—Весьма дорогое удовольствие.—С сомнением покачала она головой.
—Оно досталось мне от кузена, большого поклонника игр.—Пояснил я.—Он
разъяснил мне, как правильно синхронизировать все части комплекта, чтобы
добиться наилучшего эффекта и, знаете, результат потрясающий!
—Да?—Оживилась моя собеседница.—Может быть, следует опробовать эту
операцию на моём оборудовании? У меня неплохой комплект, но частенько
происходят сбои.